Виктория Мунблит. К пятилетию радиостанции.

Этот непредсказуемый Дэвидзон

С Грегори Дэвидзоном мы знакомы шесть лет. И не просто знакомы... Бывали у нас периоды интенсивного многочасового общения и такого же интенсивного многомесячного неразговаривания. Проходила я и через искреннее восхищение им, и через клятвы «ноги моей больше не будет...». Всяко было, одним словом. И лишь одно остается неизменным: спустя шесть лет, когда многое совместно пройдено, и всякое было уже видено, и всякое подмечено, – Грегори Дэвидзон не перестает меня изумлять.
И я в этом смысле не оригинальна... Многие, из тех, кто знаком с Грегори даже не годами, а десятилетиями, признаются: как только тебе кажется, что ты составил о нем четкое мнение, что ты знаешь, чего от него ожидать, что ты можешь предсказать его реакции, - он совершает нечто такое, что полностью переворачивает все твои представления об этом человеке.
Вот и в этом интервью – он упорно давал решительно не те ответы, которые я от него ожидала. И не разу не поддался искушению идти в том направленни беседы, в котором я пыталась его подталкивать. Впрочем, судите сами...

- То, что вы, Грегори, нанесли русскоязычную общину на политическую карту Нью-Йорка, можно считать свершившимся фактом – достаточно вспомнить празднование 5-летия Дэвидзон-радио, на котором присутствовали мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг и по сути вся нью-йоркская политическая элита...

- А можно я вас перебью?.. Давайте скажем так: русскоязычная община нанесена на карту Нью-Йорка. Так мне больше нравится... И это не кокетство. Да, за истекшие годы мне кое-что удалось сделать в этом направлении, но во многом почва была подготовлена и до моего появления. Да и вообще – по большому счету община нанесла себя на карту сама, выйдя на выборы.

- Я знала, что девушку украшает скромность, но не знала, что она украшает президента радиостанции... Много лет назад мне довелось беседовать с различными видными представителями местной русской общины, и все они в один голос заявили: русская община в Америке не может стать политической силой, потому что ее невозможно централизовать. Однако вашему радио удалось стать эдакой централизующей силой русской общины...

- И да, и нет... Во-первых, мнение о том, что русскую общину невозможно консолидировать, представляется мне ошибочным. Последние события, акции протеста против строительства мечети, например, показали и единство общины, и вообще ее право – называться общиной, в полном смысле этого слова. А что касается моей роли... Пожалуй, единственное, что я могу поставить себе в заслугу, - что мне удавалось поддерживать правильных кандидатов и найти верные слова таким образом, что община голосовала единым блоком, демонстрируя тем самым свою силу. И было очень приятно, когда один из политиков отметил тот факт, что самая высокая в городе явка избирателей на выборах мэра была в 45-м округе, то есть нашем, округе.

- То есть уже нельзя сказать, что политическая элита недооценивает возможности русской общины?

- И это, то что меня сегодня сильно тревожит... Я боюсь что сегодня нас скорее переоценивают, чем недооценивают. Иными словами от нас ждут сейчас большего, чем мы в состоянии дать на сегодняшний момент. И поэтому каждый наш голос на вес золота. Начиная с выборов Алика Брука-Красного и при его активной поддержке, роль нашей общины на выборах постоянно растет. Это факт. Мне было очень приятно, когда сегодня в эфире Дэвид Гринфилд сказал: «Дамы и господа, вы имеете полное право считать меня своим представителем в горсовете». Наша община сыграла исключительно большую роль в его выборах. И в результате, например, впервые в истории Боро-Парка в районный совет ввели русскоязычного представителя, Якова Абрамова.

Все-таки он – уникальное явление... Когда-то кинулся в радиобизнес, не очень представляя себе, что это такое, не зная броду, - и выиграл. С точки зрения специалистов, он все делал неправильно и вообще не так – но ведь стал хозяином рынка!.. Потом рванул в политику, вызвав лишь усмешки и шепоток «видали мы таких...», и снова все делал неправильно и не так – но ведь сумел, ведь сделал так, что сегодня каждый политический лидер считает своим долгом отметиться в русскоязычной общине!.. Я сама могу с воодушевлением и долго перечислять его, с моей точки зрения, ошибки. И лишь одного я не могу – объяснить, почему же у него в результате получается то, что не вышло у других. Что это – особый вид бесстрашия? Нежелание мириться с тем, что другим кажется очевидностью?.. И воистину Грегори Дэвидзон действует по Эйнштейну, который говаривал: «Все знают, что это сделать невозможно. Потом приходит один, который это не знает. Он-то и делает открытие»?..

- Что это мы все о политике да о политике... Давайте поговорим о радио, а?..

- Давайте...

- Конечно, радиостанция – это не бизнес. Это инструмент. И все-таки если бы я мог уделять больше времени радио, я бы зарабатывал больше денег. И мог бы доставить больше удовольствия слушателям. А я все последние годы был занят выборами. И как я благодарен тем, кто меня услышал и поддержал! Вот вы говорите о каких-то моих заслугах, и спасибо вам за это большое, но ведь – грош мне цена без правильных людей!

- Ваше радио дало не только политикам возможность обратиться к русскоязычным избирателям, но и избирателям – возможность обратиться к политикам. Таким образом, вы или ваше радио дали возможность людям голосовать более осознанно...

- Я всегда был уверен, что слушателя обмануть нельзя. Ну, может быть, один раз, может быть, на короткий срок... А в общем и в крупном – нельзя. Поверьте: все всё слышат и всё правильно оценивают.

- Вы верите в разумность публики?

- Абсолютно.

- Я помню, как когда-то, когда вы только создавали радио, вам говорили: хочешь продержаться – не делай публицистическое радио. Пиплу нужны песенки и хохмочки, пипл хавает только развлекухес...

- Дело не только в том, что я всегда верил публике и в публику. Дело в том, что другое радио, чисто развлекательное, я просто не мог бы создать. Мне просто повезло в том, что мои представления, мои критерии совпали с представлениями большинства аудитории. Я благодарен тем, кто мне поверил, и я так боюсь их разочаровать!.. Я ведь сам очень не люблю разочаровываться...

- Грегори, вы знаете, что даже самая лучшая ситуация не может быть законсервированной. Если она не развивается – наступает стагнация. И поэтому я спрашиваю вас: а что дальше? И на радио, и не только на радио – что дальше?

- На радио – мы начали делать радиомосты с Израилем, и я верю, что они будут все лучше и все интересней. Сейчас у нас появился новый ведущий Евгений Аронов, уже вышедший в эфир с прекрасной музыкальной передачей. И вообще мне кажется, что состав наших ведущих – очень надежный и очень правильный. Не так давно мы ввели систему выпуска новостей каждые полчаса, и я очень рад возвращению Ярослава Беклемишева. Прекрасно вписалась в радиостанцию Наташа Быстрицкая. Ой, вы знаете, это нехорошо... Я начал называть имена, и правильно было бы назвать всех.


- Я думаю, здесь нет дискриминации, вы просто говорите о новеньких или о новеньких-стареньких, как Ярослав...

- Совершенно верно. Недавно я услышал на нашей волне анонс новой передачи, и лейтмотивом анонса было «Я возвращаюсь!». Речь шла о возвращении с новой музыкальной программой ди-джея Дусика. Итак – новые ведущие, новые программы, новые темы... И очень я хочу, чтобы наши «старые» киты оставались в эфире.

- Ну, а в политике – что дальше?

- Этот год станет для нас моментом истины. Предстоит 5-6 предвыборных гонок, и на радио будет политическая реклама не только тех, кого мы поддерживаем, но и противников. Мне очень интересно, как наш слушатель сумеет разобраться во всем этом, кого он поддержит... то есть борьба будет вестись на нашей территории. И я не буду от вас скрывать: я горжусь тем, что в этом году практически все серьезные политики искали нашей поддержки – и демократы, и республиканцы. И я вам скажу: когда я выбираю, кого поддерживать, я мысленно вижу нашу аудиторию. Потому что я понимаю – если мне потом придется за этого человека краснеть, мне этого никто никогда не простит. Ну, а кроме того, мой «колл-сентр» в неделю обзванивает тысячи человек, чтобы выяснить политические симпатии и приоритеты публики. А еще мы спрашиваем, что хотели бы услышать в нашем эфире, какие телепрограммы смотрят и так далее... Я ведь человек цифр. И без подобных данных никогда не стал бы ничего предпринимать.

- Послушайте, неужели у вас нет личных устремлений в политике? Вы действительно никогда не собираетесь становиться избранной фигурой?

- Понимаете...

Он вдруг задумался и заговорил медленно, будто вглядываясь в себя.


- Понимаете, я ведь сегодня независим... А начать куда-то избираться значит становиться невероятно зависимой фигурой – от избирателей, от партии, от тех кто финансирует выборы, еще от кого-то, мне хочется быть лояльным к тем людям, которые этого заслужили, а не к тем, в чьей поддержке я нуждаюсь... Не для меня все это.

- Грегори, в вашей жизни, в ваших решениях, какое начало превалирует – эмоциональное, рациональное, интуитивное? Как вам самому кажется?

- Хотелось бы думать, что рациональное. Очень хотелось бы. Но часто верх берут эмоции.

Что еще выкинет в будущем, чем еще удивит этот эмоционально-рациональный человек, - предсказать невозможно. И лишь одно о нем известно точно: то, что удивит – наверняка...